Неточные совпадения
— О моралист! Но ты
пойми, есть две женщины: одна настаивает только на
своих правах, и
права эти твоя любовь, которой ты не можешь ей дать; а другая жертвует тебе всем и ничего не требует. Что тебе делать? Как поступить? Тут страшная драма.
— Ты ведь не признаешь, чтобы можно было любить калачи, когда есть отсыпной паек, — по твоему, это преступление; а я не признаю жизни без любви, — сказал он,
поняв по
своему вопрос Левина. Что ж делать, я так сотворен. И
право, так мало делается этим кому-нибудь зла, а себе столько удовольствия…
«Куда? Уж эти мне поэты!»
— Прощай, Онегин, мне пора.
«Я не держу тебя; но где ты
Свои проводишь вечера?»
— У Лариных. — «Вот это чудно.
Помилуй! и тебе не трудно
Там каждый вечер убивать?»
— Нимало. — «Не могу
понять.
Отселе вижу, что такое:
Во-первых (слушай,
прав ли я?),
Простая, русская семья,
К гостям усердие большое,
Варенье, вечный разговор
Про дождь, про лён, про скотный двор...
— Да что вы, Родион Романыч, такой сам не
свой?
Право! Слушаете и глядите, а как будто и не
понимаете. Вы ободритесь. Вот дайте поговорим: жаль только, что дела много и чужого и
своего… Эх, Родион Романыч, — прибавил он вдруг, — всем человекам надобно воздуху, воздуху, воздуху-с… Прежде всего!
— Те, я думаю, — отвечал Разумихин,
поняв цель вопроса, — и будут, конечно, про
свои семейные дела говорить. Я уйду. Ты, как доктор, разумеется, больше меня
прав имеешь.
Карандышев. Да, господа, я не только смею, я имею
право гордиться и горжусь! Она меня
поняла, оценила и предпочла всем. Извините, господа, может быть, не всем это приятно слышать; но я счел
своим долгом поблагодарить публично Ларису Дмитриевну за такое лестное для меня предпочтение. Господа, я сам пью и предлагаю выпить за здоровье моей невесты!
— Вот как мы с тобой, — говорил в тот же день, после обеда Николай Петрович
своему брату, сидя у него в кабинете: — в отставные люди попали, песенка наша спета. Что ж? Может быть, Базаров и
прав; но мне, признаюсь, одно больно: я надеялся именно теперь тесно и дружески сойтись с Аркадием, а выходит, что я остался назади, он ушел вперед, и
понять мы друг друга не можем.
«Он не сомневается в
своем праве учить, а я не хочу слышать поучений». Самгиным овладевала все более неприятная тревога: он
понимал, что, если разгорится спор, Кутузов легко разоблачит, обнажит его равнодушие к социально-политическим вопросам. Он впервые назвал
свое отношение к вопросам этого порядка — равнодушным и даже сам не поверил себе: так ли это?
«Газета? Возможно, что Дронов
прав — нужна газета. Независимая газета. У нас еще нет демократии, которая
понимала бы
свое значение как значение класса самостоятельного, как средоточие сил науки, искусства, — класса, независимого от насилия капитала и пролетариата».
Оба
понимали, что каждый с
своей точки зрения
прав — но все-таки безумно втайне надеялись, он — что она перейдет на его сторону, а она — что он уступит, сознавая в то же время, что надежда была нелепа, что никто из них не мог, хотя бы и хотел, внезапно переродиться, залучить к себе, как шапку надеть, другие убеждения, другое миросозерцание, разделить веру или отрешиться от нее.
Кроме того, было прочтено дьячком несколько стихов из Деяний Апостолов таким странным, напряженным голосом, что ничего нельзя было
понять, и священником очень внятно было прочтено место из Евангелия Марка, в котором сказано было, как Христос, воскресши, прежде чем улететь на небо и сесть по
правую руку
своего отца, явился сначала Марии Магдалине, из которой он изгнал семь бесов, и потом одиннадцати ученикам, и как велел им проповедывать Евангелие всей твари, причем объявил, что тот, кто не поверит, погибнет, кто же поверит и будет креститься, будет спасен и, кроме того, будет изгонять бесов, будет излечивать людей от болезни наложением на них рук, будет говорить новыми языками, будет брать змей и, если выпьет яд, то не умрет, а останется здоровым.
Если бы Кирсанов рассмотрел
свои действия в этом разговоре как теоретик, он с удовольствием заметил бы: «А как, однако же, верна теория; самому хочется сохранить
свое спокойствие, возлежать на лаврах, а толкую о том, что, дескать, ты не имеешь
права рисковать спокойствием женщины; а это (ты
понимай уж сам) обозначает, что, дескать, я действительно совершал над собою подвиги благородства к собственному сокрушению, для спокойствия некоторого лица и для твоего, мой друг; а потому и преклонись перед величием души моей.
Выезды участились. Вечеринки следовали одна за другой. Но они уже не имели того праздничного характера, который носил первый вечер, проведенный у Каздоевых. Восхищение красотой Милочки улеглось, а споры о всевозможных отвлеченностях снова вошли в
свои права. Милочка прислушивалась к ним, даже принуждала себя
понять, но безуспешно. Одиночество и скука начали мало-помалу овладевать ею.
По
своему характеру Луковников не мог никого обидеть, и поведение Устеньки его серьезно огорчило. В кого она такая уродилась? Права-то она
права, да только все-таки не следовало
свою правоту показывать этаким манером. И притом девушка — она и понимать-то не должна Харитининых дел. Старик почти не спал всю ночь и за утренним чаем еще раз заметил...
— Устенька, вы уже большая девушка и
поймете все, что я вам скажу… да. Вы знаете, как я всегда любил вас, — я не отделял вас от
своей дочери, но сейчас нам, кажется, придется расстаться. Дело в том, что болезнь Диди до известной степени заразительна, то есть она может передаться предрасположенному к подобным страданиям субъекту. Я не желаю и не имею
права рисковать вашим здоровьем. Скажу откровенно, мне очень тяжело расставаться, но заставляют обстоятельства.
К. Леонтьев гораздо вернее
понимал действительность, чем славянофилы, имел более острый взгляд, но славянофилы безмерно выше и
правее его по
своим нравственным оценкам и по
своему идеалу.
И точно как после кошмара, даже те, которые, по-видимому, успели уже освободиться от самодурного гнета и успели возвратить себе чувство и сознание, — и те все еще не могут найтись хорошенько в
своем новом положении и, не
поняв ни настоящей образованности, ни
своего призвания, не умеют удержать и
своих прав, не решаются и приняться за дело, а возвращаются опять к той же покорности судьбе или к темным сделкам с ложью и самодурством.
«Что ж такое, что мы богаты, а они бедны? — думал я, — и каким образом из этого вытекает необходимость разлуки? Отчего ж нам не разделить поровну того, что имеем?» Но я
понимал, что с Катенькой не годится говорить об этом, и какой-то практический инстинкт, в противность этим логическим размышлениям, уже говорил мне, что она
права и что неуместно бы было объяснять ей
свою мысль.
Словом, он знал их больше по отношению к барям, как полковник о них натолковал ему; но тут он начал
понимать, что это были тоже люди, имеющие
свои собственные желания, чувствования, наконец,
права. Мужик Иван Алексеев, например, по одной благородной наружности
своей и по складу умной речи, был, конечно, лучше половины бар, а между тем полковник разругал его и дураком, и мошенником — за то, что тот не очень глубоко вбил стожар и сметанный около этого стожара стог свернулся набок.
«Я сидела и слушала, — рассказывала мне Наташа, — но я сначала,
право, как будто не
понимала его. Помню только, что пристально, пристально глядела на него. Он взял мою руку и начал пожимать ее в
своей. Это ему, кажется, было очень приятно. Я же до того была не в себе, что и не подумала вырвать у него руку».
— Послушайте! Коронату уж семнадцать лет, и он сам может
понимать свои склонности. Вопрос о будущем,
право, ближе касается его лично, нежели даже самых близких его родственников. Все удачи и неудачи, которые ждут его впереди, — все это его, его собственное. Он сам вызвал их, и сам же будет их выносить. Кажется, это понятно?
Премиленькие — а вот этого не
понимают, что надобно, чтоб сперва один высказался, потом другой бы представил
свои соображения, потом третий бы присовокупил…
право!
— Крестьяне! — гудел голос Михаилы. — Разве вы не видите жизни
своей, не
понимаете, как вас грабят, как обманывают, кровь вашу пьют? Все вами держится, вы — первая сила на земле, — а какие
права имеете? С голоду издыхать — одно ваше
право!..
— Это правда, Кшецынский, правда, что ты ничего не видишь! Не
понимаю, братец, на что у тебя глаза! Если б мне не была известна твоя преданность… если б я
своими руками не вытащил тебя из грязи — ты
понимаешь: «из грязи»?..
право, я не знаю… Что ж, спрашивал что-нибудь городничий?
Княжна
понимает все это и, по-видимому, покоряется
своей судьбе; но это только по-видимому, потому что жизнь еще сильным ключом бьет в ее сердце и громко предъявляет
свои права.
Это говорилось еще задолго до слухов об эмансипации, и я положительно не
понимал, откуда мог набраться Валерушка таких несвойственных казенному заведению «принципов». Вероятно, они циркулировали в его семействе, которое безвыездно жило в деревне и играло в"
своем месте"значительную роль. С
своей стороны, помнится, я относился к этим заявлениям довольно равнодушно, тем более что мысль о возможности упразднения крепостного
права в то время даже мельком не заходила мне в голову.
Право, это было очень удобно. И прежде всего удобно для самой бюрократии, потому что смягчало ее ответственность и ограждало ее репутацию от нареканий. А главное, заставляло ее мотивировать
свои действия и в"понеже"и"поелику"искать прибежища от внезапностей. Мысль остепенялась, да и сам бюрократ смотрел осанистее, умнее. А обыватель утешался тем, что он хоть что-нибудь да
понимает…
— Ротмистр Праскухин! — сказал генерал: — сходите пожалуйста в
правый ложемент и скажите 2-му батальону М. полка, который там на работе, чтоб он оставил работу, не шумя вышел оттуда и присоединился бы к
своему полку, который стоит под горой в резерве.
Понимаете? Сами отведите к полку.
Я ясно
понял, что не имею
права никого винить в
своей тоске.
— И всё это от матерей, от баб. Мало они детям внимания уделяют, растят их не из любви, а чтоб скорей
свой сок из них выжать, да с избытком! Учить бы надо ребят-то, ласковые бы эдакие училища завести, и девчонкам тоже. Миру надобны умные матери — пора это
понять! Вот бы тебе над чем подумать, Матвей Савельев,
право! Деньги у тебя есть, а куда тебе их?
Мелкопоместные
понимали, что в них имеется нужда, знали, что случаи такого рода повторяются не часто (раз в три года), и спешили воспользоваться
своими правами широкою рукой.
— Может быть, но я не
понимаю любви к двоим. Муж мой, сверх всего другого, одной
своей беспредельной любовью стяжал огромные, святые
права на мою любовь.
— «Прости меня, я виновата перед тобою, я ошиблась и измучила тебя. Я вижу теперь, когда убита, что моя вера — только страх пред тем, чего я не могла
понять, несмотря на
свои желания и твои усилия. Это был страх, но он в крови моей, я с ним рождена. У меня
свой — или твой — ум, но чужое сердце, ты
прав, я это
поняла, но сердце не могло согласиться с тобой…»
Нося эту идею в
своем сердце вместе с прочими таковыми же и беспрекословно признавая ее авторитет, он, однако ж,
понимал, что
право быть смертным"по усмотрению"отнюдь не принадлежит к числу таких, которыми можно было бы кичиться.
— Я не видела, не знаю, но говорят, что вы, мужчины, еще в детстве начинаете с горничными и потом уже по привычке не чувствуете никакого отвращения. Я не знаю, не знаю, но я даже читала… Жорж, ты, конечно,
прав, — сказала она, подходя к Орлову и меняя
свой тон на ласковый и умоляющий, — в самом деле, я сегодня не в духе. Но ты
пойми, я не могу иначе. Она мне противна, и я боюсь ее. Мне тяжело ее видеть.
«Вы честным словом обязались высылать мне ежегодно пятьсот рублей и пожертвовали мне какой-то глупый вексель на вашу сестру, которой уступили
свою часть вашего киевского дворца. Я, по неопытности, приняла этот вексель, а теперь, когда мне понадобились деньги, я вместо денег имею только одни хлопоты. Вы, конечно, очень хорошо знали, что это так будет, вы знали, что мне придется выдирать каждый грош, когда уступили мне
право на вашу часть. Я
понимаю все ваши подлости».
— Грустно, грустно, — говорил он, и слезы текли у него по щекам. — Она весела, постоянно смеется, надеется, а положение ее безнадежно, голубчик. Ваш Редька ненавидит меня и все хочет дать
понять, что я поступил с нею дурно. Он по-своему
прав, но у меня тоже
своя точка зрения, и я нисколько не раскаиваюсь в том, что произошло. Надо любить, мы все должны любить — не правда ли? — без любви не было бы жизни; кто боится и избегает любви, тот не свободен.
Турусина. Уж ты разговорилась очень. Я устала, дай мне отдохнуть, немного успокоиться. (Целует Машеньку; она уходит.) Милая девушка! На нее и сердиться нельзя; она и сама, я думаю, не
понимает, что болтает. Где же ей
понимать? Так лепечет. Я все силы употреблю, чтобы она была счастлива; она вполне этого заслуживает. Сколько в ней благоразумия и покорности! Она меня тронула почти до слез
своею детскою преданностью.
Право, так взволновала меня. (Нюхает спирт.)
Мы ведь здесь русские, и вот друг мой Марья Николаевна… она по-французски и не
понимает, и может подумать что-нибудь на ее счет, и обидеться может…» И все говорит, бывало, этак чаще всего за меня, так что даже,
право, мученье это мне было при гостях сидеть; но огорчать я ее не могла и друзей через это приобретала: кого она этак хорошо с
своими извинениями отчитает, сам же после этого над собою смеется.
Без слов все отлично
понимали сущность дела, и общественное мнение сейчас же вступило в
свои права.
Он Спенсера, конечно, не читал, но как бывает мил, когда с легкой, небрежной иронией говорит про
свою барыню: «Она читала Спенсера!» И его слушают, и никто не хочет
понять, что этот шарлатан не имеет
права не только выражаться о Спенсере в таком тоне, но даже целовать подошву Спенсера!
Яков
понимал, что всё это говорится Мироном для того, чтоб убедить слушателей и себя в
своём праве на место в Государственной думе, а всё-таки гневные речи брата оставляли у Якова осадок страха, усиливая сознание его личной беззащитности среди сотен рабочих.
Глазам
своим не верю! Там живет
Потерянная женщина одна
По имени Нисета. Целый город
Нисету знает, но никто б не смел
На улице ей поклониться.
Право,
Я ничего не
понимаю. Как?
Он сбросил плащ, он шляпу загибает,
Его лицо освещено луной,
Как будто хочет он, чтоб вся Севилья
Его узнать могла. О, это слишком!
Возможно ль! Он поет!
Но никто вернее ее не
понимал своих выгод и не умел убедительнее выставлять и защищать
свои права; все «подходящие» законы, даже министерские циркуляры были ей хорошо известны; говорила она немного и тихим голосом, но каждое слово попадало в цель.
Стрелки стояли во фронте. Венцель, что-то хрипло крича, бил по лицу одного солдата. С помертвелым лицом, держа ружье у ноги и не смея уклоняться от ударов, солдат дрожал всем телом. Венцель изгибался
своим худым и небольшим станом от собственных ударов, нанося их обеими руками, то с
правой, то с левой стороны. Кругом все молчали; только и было слышно плесканье да хриплое бормотанье разъяренного командира. У меня потемнело в глазах, я сделал движение. Житков
понял его и изо всех сил дернул за полотнище.
Перчихин(воодушевленно болтает). Старики, главное дело, упрямые! Он, старик, и видит, что ошибся, и чувствует, что ничего не
понимает, но сознаться в том — не может. Гордость! Жил, дескать, жил, одних штанов, может, сорок штук износил и вдруг —
понимать перестал! Как так? Обидно! Ну, он
свое и долбит — я стар, я
прав. А куда уж? Ум стал тяжелый у него… А у молодых — ум быстрый, легкий…
Нет, ему нужно думать, что я не
пойму, нужно унижать меня
своим величавым спокойствием и всегда быть
правым со мною.
Право, я почувствовал желание швырнуть в него что попало или треснуть его стаканом по лбу, — так он был мне в эту минуту досадителен и даже противен
своею безнадежною бестолковостью и беспомощностью… И только тут я
понял всю глубину и серьезность так называемого «петровского разрыва»… Этот «Попэнджой» воочию убеждал, как люди друг друга не
понимают, но спорить и рассуждать о романе было некогда, потому что появился комиссионер и возвестил, что время идти в вагон.
Их развитие не так высоко, чтобы
понять значение
своей родины в среде других народов; их чувства не так сильны, чтобы выразиться в практической деятельности; их личность не столько самобытна, чтобы в собственных силах искать
прав на какое-нибудь значение.
— А ведь, пожалуй, ты
прав, сын скорпиона и мокрицы… У тебя есть нюх на всё подлое, да… Уж по харе этого юного жулика видно, что он добился
своего… Сколько взял с них Егорка? Он — взял. Он их же поля ягода. Он взял, будь я трижды проклят. Это я устроил ему. Горько мне
понимать мою глупость. Да, жизнь вся против нас, братцы мои, мерзавцы! И даже когда плюнешь в рожу ближнего, плевок летит обратно в твои же глаза.